С давних пор велось так: если по дороге на Миллерово ехал  казак  один, без товарищей,  то  стоило  ему  при  встрече  с  украинцами  (слободы  их начинались от хутора Нижне-Яблоновского и тянулись вплоть до Миллерова  на семьдесят пять верст) не уступить дороги, украинцы  избивали  его.  Оттого ездили на станцию по нескольку подвод вместе  и  тогда  уж,  встречаясь  в степи, не боялись вступить в перебранку.
   - Эй, ххл! Дорогу давай! На казачьей земле живешь, сволочуга, да  ишо дорогу уступать не хочешь?
Несладко бывало и украинцам, привозившим к Дону на Парамоновскую ссыпку пшеницу. Тут драки начинались безо  всякой  причины,  просто  потому,  что
ххл, а раз ххл - надо бить.
Не одно столетье назад заботливая рука посеяла на казачьей земле семена сословной розни, растила и холила их, и семена  гнали  богатые  всходы:  в
драках лилась на землю кровь казаков и пришельцев - русских, украинцев.

Продолжаем читать Шолохова. Великодуховные скрепные казаки, бежав от рабства, приперлись на чужую землю, обжились, обустроились, стали рассказывать местным, слободы которых тянулись до самого Миллерова, что это их земля, и начали убивать украинцев на их же земле, потомку что дорогу им, великодуховным, не уступают.
И плачутся, что кто-то, блядь, разделил братские народы.
Все, как обычно, в общем.
Ничего не изменилось за сто лет.
Ни-че-го.